Ты не та, не эта, не такая.
Стали ноги не на тот фасон.
Жопа тоже черезчур большая,
Не прикроет ни какой заслон*.

Я не против, пусть ты растолстела,
Если голод, дольше будешь жить,
В памяти твоё былое тело
Ни огнём не выжечь, не убить.

Падают на пол твои одежды,
Их размер давно за шестьдесят.
Всё равно люблю тебя, как прежде,
Хоть и груди до колен висят.

*Заслон — металлический лист, закрывающий
топку у русской печи

Я ногой отброшу ворох шмоток,
Клацну выключатель на стене.
После выпитых с горлА трех соток,
Нехотя иду я как во сне…

Вспоминая образы худые
девок, что с бинокля я узрел,
Груди их упруго-молодые,
Те, что фантазируя раздел…

А с утра надену ворох шмоток,
Ходики поправлю на стене.
Видно, не хватило пары соток,
Снова с толстой бабой был во сне.

Ну а все те образы худые,
Что по пьяни я в бинокль узрел,
Растащили парни молодые,
Зря я девок до гола раздел.

Моро…А я у тебя все рифмы спёр, однако…))))

Отобрали годА — молодую…
Зазевался видать на рыбалках…
Бабу толстую втюхав — другую!
Стал бухать… Стало мне себя жалко.

Вот стихи сочиняю простые:
Про былое… Как было мне сладко…
Но Аетий, все рифмы потырил —
Оттого на душе мне так гадко…